Долина смерти. Век гигантов - Страница 129

129

Не придумав ничего, Востров пощупал у друга пульс, — бьется, хотя и слабо. Послушал сердце, — работает ритмично.

— Иван Степанович, вставай!.. — завопил он над ухом обмершего и принялся с присущей ему энергией трясти распростертое тело.

Это средство оказалось лучше всяких штрюмпелевских. После пяти минут энергичного трясения Безменов очнулся.

— Чего орешь? — спросил он спокойно. — Не глухой… слышу…

— Слышишь, а целый час не отвечаешь… — возразил Востров: у него, как известно, была небольшая склонность к легким преувеличениям.

На это Безменов ничего не мог сказать, не зная, сколько времени пролежал он без сознания. Тогда, вспомнив о виновнике их настоящего местопребывания, он сказал:

— А я, кажется, подстрелил этого мерзавца — рыбака, рыбака в кавычках…

— Ты ему влепил промеж глаз, — подтвердил Митька, который во время катастрофы абсолютно ничего не видел, кроме черной бездны.

Рассуждать о причинах, побудивших рыбака ввергнуть их в подводную башню, они не стали, хорошо представляя себе, чьих это рук дело.

Безменов вынул фонарь, но он не действовал, разбившись при падении. Пришлось прибегнуть к содействию капризной Митькиной зажигалки.

— Из башни есть ход, — сказал Безменов, острыми глазами заметив при неверном мелькающем свете черную впадину во внутренней стене.

— Но там может быть скрыта «волчья яма» или еще какая каверза, — возразил Востров, — я не пойду…

Безменов не нашел своего револьвера; очевидно, тот был смыт водой в какую-нибудь трещину пола. В чемодане у него находился разобранный карабин, и этот карабин был им извлечен и быстро собран.

— Пошли, — твердо сказал он, — и первым вошел в черную нишу. Сзади него в двух-трех шагах трусился Востров.

Это был длинный подземный и подводный вместе с тем ход. Он с большими изгибами шел вверх. Стены его были сложены из массивных каменных плит.

Друзья прошли — один неизменно впереди, другой постоянно сзади — добрых полчаса, когда заметили, что характер строения стен изменился. Ход тянулся теперь в горизонтальной плоскости и был целиком высечен в естественной скале. Митькина зажигалка категорически отказалась работать, хозяин ее повыдергал из нее всю вату и вату сжег. Ничего более не оставалось, как брести на ощупь, и они побрели — один неизменно впереди, другой постоянно сзади.

По одному из краев хода зажурчал ручей. Митька поспешил заверить друга, что ручей горячий и, несомненно, минеральный, целебный. Он даже определил на вкус его состав.

— Сернокислого натрия 10 промилле, иодистого кальция 0,5 промилле, поваренной соли 50 промилле, и так далее… — безапелляционно заявил Митька.

На такой скоропалительный анализ Безменов, естественно, усмехнулся.

Неожиданно прозвучали отдаленные выстрелы, донеслись проклятия и стоны. И сразу все смолкло. Востров остановился и прошептал:

— Это — впереди. Идут на нас…

В обеих фразах он оказался правым… Вторая фраза была высказана им в припадке чрезмерной осторожности и проверить ее сейчас же не удалось; в подтверждение же первой, волна сгоревшего пороха вдруг ударила им в лицо. Стреляли, следовательно, в подземном мире, но стреляли далеко — может быть, за десятками поворотов, судя по большой заглушенности взрывов.

— Кажется, произошла короткая стычка двух неравных сторон, — сказал Безменов и попросил друга достать из чемодана свою двухстволку.

С нескрываемым удовольствием Востров исполнил просьбу, но идти рядом с рабфаковцем отказался.

— Я буду охранять твой тыл, — выказывая громадную твердость характера, сказал он.

Безменов не стал возражать, лишь попросил не стрелять в затылок.

— Будь покоен, я этого не сделаю… — оскорбился Митька и, помолчав, добавил: — Лучше я совсем не стану стрелять…

Они обождали с полчаса и, так как за этот срок никто не поспешил «прийти на них», двинулись дальше.

— Непременно попадем в засаду… — упрямо повторял Митька, следуя за своим другом с такой же охотой, с какой бычок идет на веревке мясника.

— Во всяком случае, ты успеешь спрятаться за чемодан, — трунил над ним рабфаковец.

Митька схватился за эту идею:

— А что ж думаешь?… Я так и сделаю…

Но опять-таки засады они не обнаружили и остановились только тогда, когда перед ними выросла теплая гора трупов.

Безменов обыскал карманы у трупов, обшарил пол, залитый липкой кровью, и, наконец, нашел, что искал. Нашел два электрических фонаря. При свете их Востров, вспомнив о том, что он врач, во-первых, убедился, что в медицинской помощи здесь никто уже не нуждался, и, во-вторых… во-вторых, — проницательно взглянул на друга так же, как и тот на него.

— Работа, — сказал он, указывая на страшные раны, — работа, похожая на действие детрюита…

Безменов смолчал, потом сходил к ручью и обратно, что-то извлек из жидкой грязи и незаметно спрятал в карман. Почти аналогичное повторил Митька Востров — его карман заметно оттопырился. После этого он произнес робко:

— Мне кажется, мы не должны идти дальше…

— А мне кажется, — встряхнулся Безменов от глубокой задумчивости, — мы должны, именно, идти дальше… — И он помахал в руках каким-то предметом, не тем, что спрятал в карман.

Востров протянул руку и получил кровавую бумажку — удостоверение личности. Удостоверение гласило о некоем Николае Филимоновиче Пастернаке.

— Фамилии я его не знал, — пояснил Безменов, — а имя и отчество слышал в свое время из уст Сидорина… Это из их шайки… Надо идти: сюда может пожаловать сам Борис Федорович Сидорин…

129